Богиня весны - Страница 76

А она все кружилась, танцевала и вызывала к жизни цветки нарциссов. Но разве она не сделала то же самое и с ним? Повелитель умерших, темный бог, считавший себя защищенным от любви, влюбился в богиню весны! И пусть это выглядело иронично или глупо, тем не менее это произошло. И Гадес не хотел, чтобы это закончилось. Он уже все решил. Он хотел большего, нежели простое наблюдение за призраками любящих... он хотел сам испытать такую же любовь.

Гадес потер грудь, ожидая, что внутри вот-вот вспыхнет обжигающая боль, но боли не было. От мыслей о Персефоне все его тело ныло, а кровь бешено неслась по венам, но жгучей, тяжелой боли в сердце не было. Рука темного бога замерла; Гадес попытался вспомнить, когда он в последний раз испытал эту злую боль. А потом удивленно моргнул. Получалось, что в последний раз его сердце сжалось от подобной боли в тот день, когда он оскорбил Персефону и выбежал из обеденного зала. И ни разу после того... Гадес улыбнулся. Эта богиня была не просто воплощенным дыханием весны; она была еще и бальзамом для истерзанной души. Возможно, его одиночеству и в самом деле приходит конец.

Лина ощущала его взгляд, и, когда взорвался светом очередной нарцисс, она оглянулась и посмотрела туда, где ждал ее темный бог. Он все так же стоял на краю луга, высокий, темный, молчаливый... и смотрел на нее так пристально, что по телу Лины пробежал легкий трепет.

Но почему он должен только смотреть? Лине в голову пришла замечательная мысль. Она успела порезвиться с умершими девицами и с нимфами... Определенно теперь настала очередь Гадеса. Весело улыбаясь, Лина все тем же танцующим шагом приблизилась к темному богу, оставляя за собой светлую дорожку мерцающих светлячков. И схватила Гадеса за руку.

— Идем! Сотвори вместе со мной несколько цветков!

Взгляд Гадеса затуманился печалью.

— Я бог умерших. Я не могу создавать жизнь.

— Сможешь, если я тебе помогу, — сказала Лина уверенным тоном, хотя на самом деле особой уверенности не чувствовала.

И потянула его за собой.

— Нет, я... — Гадес вздохнул. — Персефона, я ни в чем не могу тебе отказать.

И он с неохотой пошел за ней на луг.

Лина, окруженная светящимся облаком жуков, повела Гадеса к пышному кусту пока-что-не-нарциссов. Жестом приказав темному богу встать позади нее, она взяла его за руки так, чтобы их руки стали как бы единым целым. Потом широко раздвинула пальцы, как будто только что бросила мяч.

— Приложи свои пальцы к моим. — От близости темного бога голос Лины зазвучал как слегка хрипловатое мурлыканье. — И думай о том, как сильно тебе хочется, чтобы тут появился нарцисс.

Слегка одурманенный соприкосновением, Гадес сделал все, как велела богиня. Да, он думал о том, что хочет вызвать к жизни цветок, но гораздо сильнее в его уме звучала мысль, что он хотел бы обладать этой богиней и чтобы она стояла вот так рядом с ним целую вечность, избавляя его от одиночества.

Его пальцы начало слегка покалывать, когда магия Персефоны смешалась с его собственной силой. И, не веря собственным глазам, он увидел, как из гущи зелени под их соединенными руками вырвался на свет блистающий нарцисс.

Лина вскрикнула от радости и повернулась к темному богу, сияя.

— Мы это сделали!

Руки Гадеса обвились вокруг нее, он заглянул в глаза богини.

— Сделали вместе, Персефона. Я не смог бы ничего подобного без богини весны. Мне бы хотелось найти подходящие слова, чтобы рассказать, какую радость ты принесла, разделив со мной мой мир.

Гадес говорил серьезно, горячо, и Лина просто утонула в его глазах. Да, Гадесу хотелось получить от нее гораздо больше, нежели просто торопливый поцелуй или даже телесная близость. Лина понимала, что ей следовало бы отшутиться и умчаться прочь. Но она не могла себя заставить... Она так же страстно желала быть с ним, как и он с ней. Лина поцеловала темного бога, прижавшись к его крепкому телу.

Но Гадес внезапно оборвал поцелуй. Он изо всех сил старался выровнять прерывистое дыхание. Он больше не станет пытаться овладеть ею где попало. Персефона достойна гораздо большего. Она достойна всего, что он в состоянии дать ей.

— Поздно уже. Нам пора возвращаться во дворец, — сказал он, осторожно целуя ее в лоб.

Лина подняла голову и посмотрела на него.

— Я не устала.

— Я тоже.

— И мне не хочется, чтобы этот день заканчивался.

— Тогда он и не закончится. — Гадес глубоко вздохнул. — Ты еще не видела моих личных покоев. Хочешь посмотреть?

Лина видела, что Гадесу было очень трудно задать этот вопрос. И ее сердце бешено заколотилось — сердце, которое на самом деле принадлежало не ей, в теле, которое было не ее телом. Но душа-то оставалась прежней, и не одно только тело стремилось к темному богу. Лина была очарована его нежностью и чувством юмора. Ей нравились его смех и голос. Она любила его силу и его страстность. И его осторожность и мудрость, которые Гадес проявлял, решая судьбы душ умерших, пришедших в его владения. Лина коснулась его щеки и честно призналась самой себе: она полюбила Гадеса.

— Да. Мне очень хочется их увидеть.

Радость осветила лицо темного бога, и тут же в его глазах вспыхнуло желание, и он наклонился и снова поцеловал ее — быстро и крепко. А потом, неохотно разжав объятия, взял Лину за руку и повел обратно. Лина слышала, как все выше и выше становится тревожное гудение светлячков по мере того, как они с Гадесом приближаются к краю луга.

Светлячки собрались в огромное облако. Темный бог рассмеялся.

— Персефона вернется. Она не покидает Подземный мир.