Богиня весны - Страница 13


К оглавлению

13

Нет, Лина не сожалела, что когда-то поддалась романтическому влечению. Она снова внимательно посмотрела на необычный нарцисс. Это был просто цветок, просто прекрасный, рано расцветший цветок. А у нее просто был очень долгий и очень утомительный день, и именно поэтому она чувствует себя так странно. Возможно, это что-то гормональное. Лина мысленно сделала заметку: когда будет в следующий раз звонить матери, не забыть спросить, как начинаются особые перемены в организме женщины.

Порыв легкого ветерка коснулся нарцисса и донес до Лины новую волну сладкого аромата. Что ж, можно еще раз его понюхать. Еще разок, а потом она заберет Эдит-Анну и отправится в постель, давно ждущую ее. Лина, сидя на корточках, наклонилась и обхватила цветок ладонями. Когда же она приблизила лицо к нарциссу, внутри безупречно очерченной чашечки как будто пробежала волна.

Лина моргнула. Какого черта? Она наклонилась ниже и всмотрелась в чашечку.

И тут ее как будто ударило молнией, и она застыла, пораженная до онемения. Она смотрела не в серединку нарцисса, а прямо в лицо изумительно прекрасной молодой женщине. Большие фиолетовые глаза женщины были широко открыты, волосы растрепаны, а чудесные губы округлились, как будто она испуганно вскрикнула: «O!...»

Лина попыталась шевельнуться, но тело отказалось повиноваться. Она застыла, превратившись в живую статую. Ее охватил страх, и Лина почувствовала, как болезненно бьется сердце... почудилось, что ее вытягивают из собственного тела гигантским пылесосом. На мгновение к ней вернулась способность двигаться, и Лина оглянулась на неподвижную оболочку, прежде бывшую ее физическим телом, — а потом ее унесло вперед, в ослепительный свет, лившийся из огромного цветка нарцисса. Рассудок Лины взбунтовался, но она продолжала лететь куда-то вниз по спирали.

Она пыталась кричать. Она пыталась остановиться. Она пыталась дышать, но не могла ничего, захваченная ощущением стремительного движения. И в тот момент, когда Лина была уже абсолютно уверена, что сходит с ума, она упала куда-то. Из глаз хлынули слезы, и все вокруг превратилось в размытые мутные пятна.

Лина судорожно вздохнула. Голова отчаянно кружилась, и она шарила вокруг себя, пока не нащупала поросшую травой землю... она сидела на этой траве. Пытаясь как-то справиться с головокружением, Лиина упала на живот, раскинув руки, как будто желая обнять землю. И вжалась лицом в траву. Она дрожала и задыхалась, ей казалось, что она запуталась в чем-то вроде шелковистой сети.

— Отпустите меня! Отпустите! — Все еще охваченная безумным страхом, Лина попыталась сорвать с себя сеть. — Ox! Merda!

Сильная боль от того, что кто-то дернул ее за волосы, вынудила Лину застыть в неподвижности, но перед глазами прояснилось. Она действительно лежала на траве. А ее руки запутались в густой массе роскошных волос махогонового цвета, таких длинных, что они доставали до талии.

Ее талии. Сморгнув слезы, Лина уставилась на «себя».

И тут же, судорожно втянув воздух, она раскрыла рот и отчаянно, оглушительно завизжала.

Глава 5

— Успокойся! Здесь тебе совершенно нечего бояться!

Лина отвела взгляд от чужого тела, в котором оказалась. В нескольких футах она увидела двух женщин. Та, что заговорила с Линой, была высокой, худощавой, с седыми волосами, затянутыми в строгий узел. И она стояла рядом с другой, а та сидела... Лина моргнула раз, другой, отказываясь верить тому, что видели ее глаза. Вторая женщина сидела на огромном троне. Она была закутана в какое-то непонятное одеяние из льняной ткани кремового цвета. Ее светлые волосы были заплетены во множество кос, на голове красовалась изысканная золотая корона, изображавшая... Лина снова моргнула, однако картина осталась той же самой: на голове женщины действительно царственно возлежали золотые колосья пшеницы. В одной руке эта женщина держала длинный скипетр, в другой — золотой кубок. Сидевшая на троне женщина была прекрасна, однако это была строгая и суровая красота, которую обычно называют статностью. И эта леди пристально разглядывала Лину.

— Добро пожаловать в мои владения, Каролина Франческа Санторо, дочь человеческая.

В сознании Лины разом вспыхнуло множество вопросов, и она попыталась справиться со смущением. Голова кружилась, перед глазами все плыло. Дыхание было неровным, неглубоким. Она посмотрела вниз, на себя. Сквозь шелковую тунику, надетую на ней, она отчетливо увидела розовато-лиловые соски безупречно очерченных грудей, упиравшихся в тонкую ткань.

Даже двадцать лет назад ее груди не выглядели так. То, что она видела, скорее сошло со страниц какого-нибудь журнала. Настоящее тело не может быть столь идеальным.

— Ох, боже! Кажется, меня сейчас стошнит, — сказала Лина. И тут же прижала ладонь ко рту. Голос был не ее! Куда подевалась мягкая смесь оклахомского говора с легким итальянским акцентом, унаследованным от бабушки? — Что со мной случилось? — выдохнула она.

— Как уже сказала Эйрин, тебе здесь нечего бояться.

Низкий голос царственной женщины успокаивал. Лина заставила себя дышать ровнее. Не надо допускать приступа рвоты, от нее лучше не станет. Голова уже кружилась не так сильно, ум Лины снова начал работать, осознавая сказанное.

— Ты сказала — «твои владения». Что это значит? Где я нахожусь?

Деметра немного помолчала, прежде чем ответить Лине. Она уже мысленно оплакала отсутствие в этом теле души ее дочери. И ничего не хотела так сильно, как вернуть Персефону, чтобы знать: ее дитя рядом, девочке ничто не грозит. Однако именно этого нельзя было делать. Она слишком долго и тщательно охраняла и защищала свою дочь. И на этот раз Деметра позволит... точнее настоит на том, чтобы дочь повзрослела. Богиня приняла решение; она была связана словом — пусть даже данным самой себе.

13