Богиня весны - Страница 101

101

— Нет, я этого не знала, — тихо откликнулась Персефона.

— А души умерших совсем не страшные или неприятные. Это просто люди, для которых тела перестали иметь слишком большое значение. Но они все так же способны любить, смеяться, плакать...

Персефона взяла Лину за руку.

— Но что стало для тебя самой большой потерей?

Глаза Лины наполнились слезами.

— Гадес... — прошептала она. — Ты влюбилась в моем мире, а я полюбила владыку Подземного мира.

— Отлично! — радостно воскликнула Персефона, сжимая руку Лины.

— Чего же тут хорошего? Я люблю Гадеса, но он-то любит тебя!

От восторженного смеха Персефоны даже светильники в кондитерской как будто вспыхнули ярче.

— Но если он любит именно меня, то почему он не желает меня видеть?!

— Ты пыталась встретиться с Гадесом?

— Конечно. Я была так несчастна, я скучала по твоему миру. Потом до меня дошли слухи, что Гадес сошел с ума, а духи Подземного мира остались без руководства и чуть ли не взбунтовались, и так далее, и так далее... и все потому, что королева Подземного мира покинула свои владения.

— Подожди! Гадес сошел с ума? — Лина почувствовала, что бледнеет.

— Ох, да ерунда все это. Он просто пребывает в дурном настроении. — Персефона коснулась плеча Лины изящной рукой. — Но слухи заставили меня думать, что я, возможно, не одинока в своих горестях. Вот я и отправилась в Подземный мир.

— И что? — Лине вдруг захотелось как следует встряхнуть богиню.

— И первым делом тот чудовищный трехголовый пес отказался меня пропустить. — Персефона содрогнулась. — У Эдит-Анны манеры куда лучше.

— Цербер доставил тебе неприятности?

— Неприятности? Да он перегородил дорогу, рычал и брызгал слюнями! Я просто побоялась к нему приблизиться... Вообще-то мне пришлось звать на помощь. — Персефона с отвращением покачала головой.

— И Гадес не пришел?

Богиня нахмурилась.

— Нет, вместо него появился этот его даймон. С кошмарной черной лошадью.

— А Орион тебя признал?

— Он прижал уши и начал на меня скалиться!

— Мне очень жаль. Я ведь говорила, как Орион ко мне относился. Он, наверное, сначала подумал, что ты — это я, а когда понял, что это не так... ну, все равно ему бы следовало вести себя лучше, — сказала Лина.

— Да, определенно. В любом случае я сказала даймону, что хочу поговорить с Гадесом. А даймон спросил меня, кто я: богиня весны или смертная женщина Каролина. — По лицу Персефоны пробежало раздражение. — Как будто он и так этого не знал! Даже души умерших все поняли. Все время, пока я шла по той мрачной черной дороге, они наблюдали за мной. Поначалу они вроде бы обрадовались, но потом я с ними заговорила — просто из вежливости! — и они тут же от меня разбежались. Я даже слышала, как они шептались:

«Кто-то вырядился под королеву Подземного мира»! — Персефона сердито отбросила прядь волос, выскользнувшую из ее хвоста. — Должна сказать тебе, все это было довольно неприятно!

Прежде чем продолжить, она немного помолчала, рассматривая свои ухоженные ногти. Лине снова захотелось ее встряхнуть.

— Ну, я заверила даймона, что мои тело и душа едины. Он исчез, а когда вернулся, заявил, что бог Подземного мира не желает видеть Персефону и велит мне покинуть его владения и больше его не беспокоить.

— Ну и разве это доказывает, что он тебя не любит? Гадес ужасно упрям. — Лина посмотрела на Деметру, которая делала вид, что любуется прекрасным цветом вина. Потом наклонилась и понизила голос: — Иной раз приходится потратить немало сил, чтобы заставить его расслабиться и заговорить. Ты должна попытаться еще. Возможно, в следующий раз он захочет тебя увидеть.

В животе у Лины все сжалось в тугой комок, она сама себя ненавидела за эти слова. Ей совсем не хотелось, чтобы Гадес встречался с Персефоной. Она вообще не хотела, чтобы он видел кого-то, кроме нее.

— Думаю, это ты должна попытаться, — решительно заявила Персефона.

— Я? — удивленно переспросила Лина. — Как же я могу?

— Мы можем опять поменяться телами. — Персефона показала на Деметру. — Матушка нам поможет. Она уже поняла, что ее план принес совсем не те результаты, которых она ожидала.

Лина оглянулась на Деметру. Богиня величественно склонила голову.

— Я признаю правдивость слов моей дочери. Я ошиблась, пытаясь исправить ситуацию.

Ужасная сцена в спальне вспыхнула в памяти Лины.

— Рада это слышать, но тут уж ничего не изменишь.

— Помнишь ли ты, Каролина, как пришла к моему оракулу в полной растерянности из-за того, что приняла неверное решение? — спросила Деметра.

— Да, я едва не причинила Эвридике ужасную боль из-за того, что вынесла приговор, не обдумав все как следует.

— И помнишь ли ты, что я тогда сказала тебе?

— Ты сказала, что нужно учиться на собственных ошибках.

— Да, и теперь я следую своему же совету. Я тоже не слишком хорошо обдумала решение. И теперь понимаю, что даже богинь могут немало удивлять их дочери. — Деметра одарила обеих женщин редкой для нее улыбкой. Потом снова сосредоточила внимание на Лине. — Гадес был честен с тобой. Он действительно всегда отличался от других бессмертных. И я уверена, что бог Подземного мира по-настоящему полюбил тебя, Каролина.

— И потому у меня к тебе предложение, — сказала Персефона. — Ты любишь Гадеса. Я люблю твою пекарню и твой мир. И почему мы должны вечно жить без своих любимых?

— Но Гадес... — начала было Лина.

— Выслушай меня, — перебила ее Персефона. — Как богиня весны я обязана полгода находиться в своем мире, а потом, как ты бы сказала, моя «работа» заканчивается до следующей весны. И в перерыве я могла бы жить здесь. А пока я здесь, ты можешь возвращаться в Подземный мир как его королева.

101